В добровольном изгнании [О женах и сестрах декабристов] - Элеонора Павлюченко

Семейной идиллии, однако, не было. К. В. Трубников, пленивший когда-то невесту «главным образом, своим либерализмом и цитатами из Герцена»,[326] превратился в крупного предпринимателя, дома вел себя как деспот и самодур. Духовный разлад между супругами вскоре был оформлен и юридически. Мария Васильевна осталась с четырьмя детьми, из которых старшая Ольга еще не окончила гимназию.

М. В. Трубникова была не только сильным и энергичным человеком, но обладала обаянием, привлекала к себе честностью и искренностью, цельностью натуры. При всей широте интересов с конца 1850-х годов главным в ее жизни стал женский вопрос.

Вокруг Трубниковой в Петербурге складывается кружок передовой образованной молодежи. Ядро кружка составляют М. В. Трубникова, Н. В. Стасова, А. П. Философова. Их цель — борьба за права и знания для женщин.

Начинают с филантропического «Общества дешевых квартир и других пособий» для нуждающихся женщин.

Следующий шаг — создание женской артели «Общество переводчиц-издательниц», как один из способов достижения экономической независимости женщины, обеспеченной самостоятельным трудом.

Наконец, движение за женское образование: петиции, ходатайства, приведшие к открытию Высших женских курсов в Петербурге (Бестужевских) и в некоторых других городах.

Логика общественного движения часто приводит к смыканию легальной, разрешенной правительством деятельности с нелегальной. Мария Трубникова и ее младшая сестра Вера, всегда стоявшая рядом, не были революционерками, хотя оказывали услуги нелегальным; с братьями Серно-Соловьевич их связывала давнишняя дружеская близость, с выходом Веры замуж за А. А. Черкесова появились и родственные отношения с подпольем.

Разлад с мужем, непосильная переводческая работа ради заработка, опасения за судьбу детей в связи с обысками в доме (где часто скрывались видные революционеры), а затем и с арестом старших дочерей — все это привело Марию Васильевну к тяжелому психическому заболеванию, которое в конце концов вывело ее из строя.

Ольга и Мария Трубниковы пошли дальше матери. Еще гимназистками в доме тетки В. В. Черкесовой они познакомились с Е. Д. Дубенской, привлекавшейся по процессу 193-х. От нее впервые девочки услыхали, что революционная борьба не кончилась на их дяде-декабристе, ее продолжают народники. Потом — чтение нелегальной литературы, знакомство с революционерами, отдельные поручения. От укрытия запретных сочинений, оружия и самих подпольщиков естественно путь вел в революцию. Так Ольга Трубникова стала членом молодой группы «Черный передел», в которой главную роль играл ее будущий муж А. П. Буланов…

Три поколения одной семьи — два этапа в русском освободительном движении: дворянский и буржуазно-демократический, разночинский. Декабристы подготовили этот второй этап, больше того, они передали эстафету в руки своих детей.

ПОСЛЕСЛОВИЕ РЕДАКТОРА

«В 1825 году, — писал Ленин, — Россия впервые видела революционное движение против царизма, и это движение было представлено почти исключительно дворянами».[327]

В трудах В. И. Ленина дана развернутая оценка движения декабристов, положивших начало сознательной, организованной борьбе с крепостничеством и царизмом. Создав научную концепцию истории и, в частности, истории освободительного движения в России, Ленин указывал, что декабристы являются представителями первого, дворянского этапа революционного движения в нашей стране, что с их деятельностью связано начало организованной борьбы против крепостничества и самодержавия, возникновение республиканской традиции в российском освободительном движении. На основе ленинских оценок советские исследователи создали целую серию работ как о движении декабристов в целом, так и о виднейших его участниках. Были разысканы и введены в научный оборот уникальные документы и материалы, изданы следственно-судебные дела (семнадцать томов), тщательно изучена иконография декабристов. Достоянием общественности стала портретная галерея деятелей движения, выполненная рукою одного из них. Но в декабристоведении, разумеется, есть еще и «белые пятна», неисследованные или недостаточно изученные проблемы. Так, отсутствует специальная работа, посвященная декабристкам: женам, матерям, сестрам деятелей декабристского движения. Это вопрос важный. Без его решения трудно во всем объеме воссоздать картину общественной жизни тех лет, осветить роль декабристов, степень их влияния на современников до и после трагических событий 14 декабря 1825 г., равно как и их воздействие на последующие поколения соотечественников. Ведь не случайно подвиг декабристок привлекал внимание революционных деятелей и крупнейших мастеров русской культуры: Д. И. Герцена, Н. А. Некрасова, П. И. Чайковского и др. Теперь этот важный аспект проблемы стал объектом специального исследования.

Книга вводит читателя в круг мыслей и чувств декабристов, их родных и близких в самый трудный, трагический для них час — сразу же после разгрома выступления на Сенатской площади и подавления восстания Черниговского полка.

«Детьми двенадцатого года» называли себя пионеры русской свободы. Они воистину были рождены одной из величайших войн, пережитых когда-либо Россией. Есть глубинная связь между победой нашего народа над полчищами вторгшегося неприятеля и началом сознательной организованной борьбы против «внутренних турок», против самодержавия, крепостников-помещиков, за социальную справедливость, политическую свободу, национальную независимость. В подвиге декабристов героико-патриотическое неразрывно слито с революционным, первое перерастает во второе, оставаясь столь же возвышенным, патетическим и романтическим в лучшем смысле этого слова, глубоко национальным, русским и общероссийским.

Один из славных сынов той бурной эпохи Александр Пушкин, чьи взгляды столь близки декабризму, ибо формировались под воздействием тех же социальных факторов и в той же среде, говорил, что его современники и он сам мужали среди печальных бурь. Такой бурей, в борении с которой мужал наш народ, была «гроза двенадцатого года». Буря победоносная, если судить по конечным результатам борьбы. Буря печальная, если вспомнить зарево над Смоленском и в пепел обращенную Москву, кровь и слезы, вытоптанные нивы от Немана и Буга до Москва-реки и Оки, бесконечные кресты солдатских могил вдоль Варшавского тракта.

Тяжелые испытания ломают слабых, закаляют сильных. Русские офицеры, стоявшие в одном ряду с солдатами под неприятельскими ядрами у Смоленска и па Бородинском поле, а когда требовал воинский долг, и впереди полков (вспомним Багратиона и трех Раевских) лучшие, честнейшие из них, «кованные из чистой стали», как скажет вскоре Герцен, столь глубоко постигший смысл их деятельности, именно на поле брани ощутили всю меру своей ответственности за Отечество, за народ, за солдат — эту вчерашнюю «крещеную собственность».

Переворот в сознании, в социальной психологии породил новый тип русского офицера, дворянина-интеллигента и революционера — зачинателя освободительных традиций нации. Здесь, применительно к декабристам, эти понятия сливаются.

Отказ от сословно-дворянской узости, помещичьего эгоизма, попытка закрепить в бою рожденное национальное единение — такова основная, характернейшая черта программы деятельности декабристов. Они настойчиво и страстно искали такой идеал общественного устройства, который бы обеспечивал всеобщее благосостояние, процветание всего народа.

Перед декабристами встал вопрос: на какой основе развить общенациональный патриотический порыв, обеспечивший России победу над Наполеоном, и обратить великую энергию, проявленную во время военного противоборства, на внутреннее преобразование страны? Кто должен руководить этим преобразовательным процессом, указать конкретные пути, средства, формы преобразований?

Научно обоснованное решение проблем, поставленных декабристами, было найдено значительно позже и другими социальными силами. Однако начало их решению положили они. В спорах вырабатывалась ими истина, намечались и закреплялись в конституционных набросках, в Пестелевом наказе Верховному правлению контуры грядущей свободной России.

Могли ли русские женщины, сестры, жены, матери декабристов, хозяйки салонов и гостиных, в которых встречались члены тайного общества, вербовали новых товарищей, могли ли они быть совершенно в стороне от восходящих, главенствующих токов духовной жизни нации? В какой мере были осведомлены, в какой степени разделяли эти благородные стремления?

В определении места и роли подвига декабристок в русской общественной жизни, а также и в отражении их подвига в произведениях литературы и искусства, в памяти народной сложилось два подхода, две позиции. Один, узкий, если можно так выразиться, семейно-бытовой. Сторонники его видят истоки подвига декабристок в патриархальной верности мужу, семье, а черты самоотверженности, политической смелости в поведении целой когорты славных русских женщин склонны объяснить экзальтированностью, одержимостью, романтичностью и т. д. Они ссылаются на «природный инстинкт», «христианское мученичество», «любовь к ближнему» и т. п. Общественно-политическое значение подвига при этом или прямо отрицается или сводится на нет уже самим подходом к теме, группировкой фактов, объяснением мотивов деятельности.